Варвары у ворот

– Чудище обло! – кричит один умник.
– Нет, чудище стозевно, – отвечает ему другой.
– Ерунда! – возражает третий знаток. – Чудище озорно и огромно!
– Остыньте, господа, – глубокомысленно замечает четвертый. – Согласно классическому определению, чудище просто лаяй!

Этот воображаемый спор вспоминается мне всякий раз, когда я натыкаюсь – как в Сети, так и в печати – на утверждения о «разных левых». Мол, в Израиле под левачеством имеется в виду позиция в территориальном конфликте с арабами, в Штатах – леволиберальный прогрессизм, в Германии – зеленая борьба с глобальным потеплением и в защиту иммигрантов, а в Швеции – принцип «справедливого распределения», при том, что «согласно классическому определению», речь идет прежде всего о собственности на средства производства. И поэтому, мол, говоря о левых, участники спора чаще всего не знают, о чем говорят.
– Ну, у нас под словом «левые» имеется в виду несколько другое, чем в Европе и Америке…

Когда я слышу подобную чушь, мне хочется взять пыльный мешок и хорошенько стукнуть им по говорящей голове, дабы посмотреть, откуда выйдет больше пыли – из головы или из мешка. Потому что чудище – одно. Чудище одно повсюду – и в Израиле, и в Европе, и в Америке. Чудище одно – обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй – то есть всё сразу, одним скопом. Возможно, не все участники сегодняшнего гей-прайда выйдут завтра на демонстрацию против депортации нелегалов, послезавтра – на марш «мира и прогресса», а после-послезавтра будут требовать «социальную справедливость» в палаточном лагере на бульваре Ротшильда, но база всех этих процессов, их глубинная суть и идеологическая основа – ОДНА.

Прекрасной иллюстрацией этому выглядит (в том числе) репортаж корреспондентки журнала The National Interest Джарретт Степман с конференции «Социализм-2019», которая состоялась в фешенебельном чикагском отеле Hyatt. Общенациональный съезд идейного ядра американских соци проходил под лозунгом “No Borders, No Bosses, No Binaries” (в пояснении тут нуждается лишь последнее “No” – под «бинарностью» левые имеют в виду былую устойчивость некогда незыблемых дихотомий: мама-папа, мужчина-женщина, плохо-хорошо, высоко-низко, дозволено-запретно… и т.д., и т.п.)

Не уверен, что делегаты съезда посягали на авторитет своих идеологических боссов (Bosses) или на охраняемые внушительным швейцаром границы отеля (Borders). Но что касается «бинарности» (Binaries), то тут борьба развернулась вовсю: на дверях прилегающих к конференц-залу туалетов были тщательно заклеены буржуазные «Эм» и «Жо» – вместо них красовалась гордая табличка “Gender neutral” (типа, «оправляйся где придется»). Вдохновленные первым успехом, организаторы даже закрепили над одной из уборных триумфальную надпись: “This bathroom has been liberated from the gender binary!”

Но оставим курьезы и перейдем собственно в зал, чтобы послушать откровения теоретиков. Степман особо отмечает огромное количество портретов Карла Мракса, красные флаги, серпо-молотные значки, чегеварные футболки и прочий до боли знакомый социалистический трэш. Нынешние социки по-прежнему относятся к своему бородатому пророку с немеркнущим пиететом – редко какое выступление на съезде обошлось без славословий в адрес мраксизма и его основоположников. Вместе с тем можно было ясно различить несколько отчетливых идеологических трендов. О них мы и поговорим сейчас.

1. Обло

Конечно, левый мейнстрим в виде убеленного сединами кандидата в президенты Берни Сандерса и других осторожных на язык политиканов пока еще дистанцируется от «тоталитарных искажений» благой социалистической идеи. На первый план выдвигается прежде всего «шведская модель» – но это лишь внешняя сторона дела. Жесткое идеологическое ядро социков (а именно его представители задавали тон на чикагской конференции) не оставляет сомнений в твердой приверженности «генеральной линии партии» – со всеми свисающими с этой линии прибамбасами в виде обобществления, экспроприации, «справедливой» диктатуры, слома капиталистической «системы» и тому подобных игрушек.

Помните у Галича: «Восвояси уходит бронзовый, но лежат, затаившись, гипсовые»? Портреты усатого вурдалака, стыдливо перенесенные в кладовки из красных углов кибуцных столовых, по-прежнему ждут своего часа… Чикагские «товарищи» (по словам Степман, на съезде превалировало обращение «камрад») еще немного стесняются неизбежных ассоциаций со Сталиным, Мао и Кастро, но именно что «немного». Не за горами и реставрация – сначала частичная, а затем, дай Мракс, и полная. Ведь идеологическая основа, взрастившая как Сандерса, так и Сталина, – одна и та же: звучавшие с чикагской трибуны клятвы верности «классическому мраксизму» не оставляли в этом никаких сомнений.

2. Озорно

Но революционный захват власти еще надо подготовить; пока же Социализм-2019 призывает сосредоточиться на более доступных направлениях. Одно из них – разрушение «буржуазной семьи», трансгендерство, половой «нонконформизм» и прочие забавы того же рода. Как это связано с бородой Карла Мракса? Оказывается, напрямую: по утверждению ключевой докладчицы (акушерки-надомницы), семья лишь закабаляет женщину. Беременность с точки зрения современного мраксизма представляет собой инструмент подавления и эксплуатации, на долгие годы выбрасывая женщину из производственного процесса. По сути, деторождение – не более чем насильственная реализация половой «бинарности»!

Трансгендеры, таким образом, самим фактом своего существования выражают протест против вопиющей «репродуктивной несправедливости» (запомните этот новый термин – ему еще звучать и звучать) и значит, являются естественными союзниками феминизма. Друзья – те, кто еще полагает, что «левость бывает разной» – перечитайте два предыдущих абзаца, где самими социками в два счета начертана предельно ясная связь между, казалось бы, абсолютно несвязуемыми темами (от «экономического» мраксизма - к крайнему феминизму - а затем и к трансгендерству, геям и проблемам половой идентичности).

Вы, наверно, полагали, что знаменитое выступление пучеглазой депутатки кнессета Мерав Михаэли, где она говорила о настоятельной необходимости разрушения традиционных семейных рамок, – случайность, курьез, эпатаж? Нет, друзья – ни то, ни другое, ни третье: речь идет о глубоко выношенном и внутренне обоснованном убеждении, об одном из превалирующих ныне принципов левой идеологии. Придя к власти, Мерав Михаэли и ее соратницы получат возможность навязывать эти гадости силой – и уж конечно, не преминут ею воспользоваться. Пока же они протаскивают своих мерзких жаб исподтишка: подкладывают их на парты нашим детям, запихивают в телевизионные ток-шоу, в книги и сценарии, в университетские лекции и выпуски новостей.

3. Стозевно

Еще недавно – лет 20-30 тому назад – социалисты не одобряли массовой иммиграции. Тот же Сандерс утверждал, что чрезмерный приток мигрантов приведет к обнищанию беднейших слоев американского общества. Теперь официальная позиция социков в корне иная. Как всегда, мраксисты не обошлись без подведения солидной теоретической базы (как известно, она у них всегда колеблется вместе с «генеральной линией»).

Как объяснил один из ораторов чикагского съезда, в то время как капитал беспрепятственно движется между государствами, производственные силы лишены подобной свободы. Иными словами, нынешняя стадия мраксистской теории настоятельно требует открытия всех и всяческих границ. Само собой, не следует забывать и чисто тактических преимуществ. Массовый приток мигрантов (в том числе, нелегальных) в рабочие профсоюзы придаст социалистическому движению новый, столь необходимый для осуществления революции, импульс.

Кстати, обратите внимание, чего НЕ БЫЛО в речи теоретика. Там не звучало ни скорби по попираемым «правам человека», ни трогательных упоминаний о неправедно депортируемых детках, ни отсылок к святому принципу всеобщего равенства-братства. Там не было всего того «правозащитного» булшита, который обильно размазывается по нашим ушам во время демонстраций в поддержку нелегалов. Только сухой мраксистский анализ в сухих мраксистских терминах: капитал, производительные силы, профсоюзное движение, революционная база… Человек ведь говорил для своих, а потому не нуждался в каких-либо пропагандистских кульбитах.

4. Огромно

Согласно опросу института Гэллопа, 40% американцев разделяют положительный взгляд на социализм. Среди избирателей Демократической партии таких большинство. Это – результат многолетней упорной промывки мозгов; неудивительно, что на съезде в Чикаго много говорилось именно о пропагандистской стороне дела. Модератором соответствующей секции был/была/было редактор/ша/ще подростковой версии журнала «Вог» камрад/ша/ище Люси Диаволо (sic!) – гордый/ая/ое трансгендер/ша сам/а/о по себе (вот ведь проклятый русский язык – никакой тебе гендерной нейтральности! Этим он выгодно отличается от сортира).

В последнее время политика журнала характеризуется хитрым методом “Clickbait Communism”. Что это такое? «Clickbait» – рекламный термин, привлечение внимания при помощи особо экстравагантной, из ряда вон выходящей приманки. В версии журнала Teen Vogue это выглядит, например, как бурная дискуссия в защиту профессиональной проституции, причем, в процессе обсуждения на полях страниц то и дело мелькают бородатые профили Мракса, а текст изобилует соответствующими мраксистскими ссылками, пояснениями и прочей якобы ненавязчивой пропагандой.

– Я знаю, что наш журнал часто воспринимается как олицетворение капиталистического избыточного потребления, – сказало Диаволо. – Но я хотело бы, чтобы вы ознакомились с нашим освещением вопросов социальной справедливости, капитализма, революционной теории, Карла Мракса. Я хотело бы, чтобы вы посмотрели на реакцию правой прессы, которая обвиняет меня в “Clickbait Communism” и в том, что я учу ваших дочерей мраксизму и революции.

Ответом трансгендеру/ше были бурные аплодисменты.
– Варвары у ворот! А мы – в башне! – закончило свое выступление Диаволо.
Что есть, то есть. Варвары действительно у ворот, дорогие друзья, а мы – в башне.

5. Лаяй

Какого только лая не приходится в последнее время слышать по поводу климатической катастрофы, глобального потепления и прочих апокалипсических ужасов. Вы спросите, при чем тут мраксизм? Ха-ха. В Штатах главным знаменосцем «зеленых» стала в последние годы крайне агрессивная и крикливая конгрессвумен Александрия Оказио-Кортез с ее всеобъемлющим проектом Green New Deal. Опять же, на чисто внешнем уровне, Новая Зеленая инициатива говорит об охране окружающей среды, энергозамещении, предотвращении загрязнения и прочих вроде бы благих вещах.

Но на самом деле…

– Вы действительно думаете об этом как о климатическом проекте? – насмешливо интересуется один из главных идеологов Green New Deal Саикат Чакрабарти. – Потому что для нас это проект полного-изменения-экономической-системы…»

Понятно? На самом деле всем этим социалистическим харта-барти (или как его там) глубоко начхать и на голубые небеса, и на рыбок, и на птичек, и на потепление, и на похолодание – точно так же, как в параллельном направлении борьбы им глубоко начхать на нелегалов, чьи права они якобы защищают. Им важно сломать «капиталистическую систему», и если для этого надо мобилизовать сотни псевдонаучных институтов, тысячи псевдонаучных исследований и сотни миллионов перепуганных фальшивыми страшилками наивняков, они без колебаний пойдут на любую ложь, любую мерзость, любое преступление.

Не случайно выступавшая на чикагском съезде активистка зеленого движения Хейвен Коулман заявила, что ответом на проблему изменения климата должен стать «переход из капиталистического общества к чему-то другому».

К чему? Ответ на этот вопрос хорошо известен. Переход к Гулагу и Аушвицу, к маоистскому «культурному перевоспитанию» и к танкам на улицах Праги, к людоедским режимам Кастро и Чавеса, к удобренным трупами рисовым полям Камбоджи. Не уверен, правда, что это как-то повлияет на климат, но вряд ли кому-то будет тогда дело до климата. Перефразируя камрадо Диаволо, чудище вновь стоит у наших ворот. Обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй, оно многолико лишь на первый взгляд; даже примериваясь к вроде бы частным вещам, оно всегда преследует одну, главную, глобальную, решающую цель: слом нашей жизни, наших ценностей, нашего образа мышления, нашего существования. И мы обязаны противостоять ему по всем фронтам – одновременно, во всю силу, не зная сомнений и колебаний.