Меня удивляет

Меня удивляет

Не знаю, как у других, но у меня нет никаких сомнений, что при всей внешней несхожести режимов российской империи в разные ее времена, в них (как режимах, так и временах) тем не менее всегда существовала глубокая внутренняя преемственность, определяемая прежде всего особенностями национального характера.

              В этом смысле сталинская послевоенная антисемитская «народность» была прямой преемницей антисемитской «народности» Константина Победоносцева и Вячеслава Плеве времен царствования Александра III и Николая II. Сегодня я даже обнаружил забавное терминологическое подтверждение этого тезиса.

              Помните расстрел Еврейского Антифашистского Комитета и кампанию против «безродных космополитов», плавно перетекшую в «дело врачей» и лишь Пуримским чудом (то есть смертью усатого вурдалака) не успевшую завершиться сталинским вариантом «окончательного решения еврейского вопроса»?

              Так вот, в статье, напечатанной в академическом сборнике с чрезвычайно символическим названием «Актуальные вопросы истории Российской империи» (№1 за 2020 год, авторы: Дронов И.Е и Шерстюк М.В.) приводятся цитаты из документов архива В.К. Плеве, завершившего свою многотрудную карьеру (в должности Главы Кабинета министров) в 1904 году после теракта, организованного эсеровской Боевой Организацией под руководством Евгения Азефа.

А еще двадцатью годами раньше, в 1883 году, Плеве был назначен участником «Высшей комиссии для пересмотра действующих о евреях в империи законах» под председательством графа К.И. Палена, созданной по итогам беспрецедентной (на тот момент) волны погромов, которая прокатилась по югу империи (то есть преимущественно на Украине) в 1881-1883 годах. Комиссия заседала ни много ни мало целых пять лет и в 1888 году представила царю доклад, где предлагалась реформа, заключительной целью которой станет «полная гражданская правоспособность евреев, достигнутая постепенно, после ряда лет… что, впрочем, отнюдь не обозначает, что к тому времени евреи потеряют или преобразуют в себе все те вредные стороны, которые вызывают теперь на борьбу с ними. Но так же, как и в Европе, борьба эта может закончиться только полным освобождением и равноправием…»

Однако это революционное (учитывая антисемитские настроения в окружении Александра III) предложение было отнюдь не единогласным. Отдельно было представлено мнение возглавляемого В.К. Плеве меньшинства, которое, среди прочего, утверждало, что «…так как еврейское население соприкасается с христианским не столько добрыми, сколько недобрыми сторонами своей деятельности, то всякие меры к постепенному уравнению прав евреев с другими подданными империи представляется делом крайне опасным».

А потому «основною точкою зрения по еврейскому вопросу должна быть не столько общечеловеческая, не всегда применимая на практике, гуманность, сколько твердое сознание и настойчивое развитие интересов национального свойства, интересов господствующего населения, ибо истинная сила государства покоится не на космополитических принципах, а на непоколебимых устоях национального единства и целости…»

В качестве руководства к действию Александром III и Николаем II была принята именно эта, а не паленовская, точка зрения. Но любопытен в данном случае не этот общеизвестный факт, а терминология, то есть использование властями термина «космополиты» по отношению к евреям и в качестве обоснования преследований, изоляции и сегрегации еврейского меньшинства. Вряд ли Сталин читал документы комиссии графа Палена. Нет-нет, скорее всего, «полезный» термин, никуда не исчезая, все это время витал в антисемитском воздухе Российской империи и ждал своего часа. Ждал и, конечно, дождался – причем, с чисто сталинским «усилением» тезиса: не просто «космополиты», но еще и «безродные».

С 1880-х до 1950-х минуло семь десятилетий, вместивших три ужасающие плюс полдюжины просто страшных войн, разрушительную революцию и еще черта в ступе. Помешало ли это выживанию термина? Черта с два! С 1950-х до 2020-х прошло столько же. Принюхайтесь к воздуху просторов бывшей российской империи, как, впрочем, и к воздуху Европы – и Старой, и Восточной. Чуете?.. – он по-прежнему там, этот термин – витает и терпеливо ждет нового применения. Почему я так в этом уверен? Потому что национальное самосознание народов не меняется в мановение ока, кого бы они там ни выбирали своим президентом/мэром/директором/бухгалтером. А его, это самосознание, прекрасно суммировал министр внутренних дел М.Т. Лорис-Меликов в докладной записке, посвященной первой, майской 1881 года, волне еврейских погромов на Украине:

«В основании настоящих беспорядков лежит глубокая ненависть местного населения к поработившим его евреям… Подавление мятежа тем труднее, что, благодаря принятому им направлению против евреев, мятежу сочувствует большая часть населения и только немногие из остальной части понимают, что направленное против евреев движение может идти гораздо далее; простой народ, прислуга наша вполне сочувствуют движению, радуются разорению евреев. Войска исполняют долг службы и присяги, но я уверен, что они охотнее пошли бы против евреев...»

Прочитав доклад Лорис-Меликова, царь подвел итог собственноручной надписью: «Чрезвычайно грустно и тревожно». А слова «глубокая ненависть» подчеркнул и приписал сбоку: «Меня удивляет». Вот ведь как: даже идейный антисемит Александр III удивлялся, грустил и тревожился. В отличие – что удивляет уже меня – от сегодняшних пылких оптимистов…