Колокол Донна

Начал с комментария к чьей-то заметке, но по мере написания понял, что надо бы вынести в отдельную запись – уж больно часто приходится слышать эту овладевшую массами глупость насчет того, что «не все».

              Не все немцы участвовали во Второй мировой войне. Не все участвовавшие были нацистами. Не все нацисты вступили в СС. Не все члены СС состояли в зондеркомандах или занимались «окончательным решением». Не все.

Не все, кто жили и живут в нижнем течении Дона и Днепра – казаки. Не все казаки воевали под командой Хмеля, Гонты, Зализняка, царских Николай-Николаичей, а затем в бандах, в советских дивизиях, в красных конармиях и в петлюровских «куренях». И брата моего деда, известного киевского подрядчика, вышедшего за акушеркой, зарубил на киевской улице кто-то один, конкретный (история попала прямиком в «Белую Гвардию» киевлянина Булгакова), а не все. Не все.

Не все украинцы – антисемиты. Не все радостно присоединялась к резне, начатой братьями-казаками. Не все участвовали в погромах, убивали соседей, вспарывали животы соседок, насиловали соседских дочек и грабили хаты, куда еще вчера по-соседски заходили одолжить чашку сахара. Не все гнали евреев к Бабьему Яру – прикладом в спину, сапогом пониже спины. Не все добивали их потом, оскальзываясь на слое голых тел, а затем утаптывали насыпанную сверху землю, и земля шевелилась – тоже, что интересно, не вся. Не все служили в охране лагерей смерти и заглядывали в окошко «душевых» на предмет убедиться, что «все передохли» (в данном случае уже точно «все»).

Не все россияне напали на Украину. Не все обрушивали вал залпового огня на жилые кварталы. Не все сбрасывали двухтонные бомбы, запускали крылатые ракеты, сидели за рычагами танков и боевых бронемашин, уродующих чужую землю. Не все давили гражданские автомобили вместе с пассажирами, стреляли в затылок связанным мужчинам, насиловали их жен, мародерствовали, грабили и крали. Не все писали верноподданические статейки, толкали милитаристские речи с телеэкранов, заталкивали демонстрантов в автозаки, увольняли тех, кто осмеливался протестовать. Не все.

Ну и что? Всегда ведь «не все». И всегда (в смысле – никогда) это не меняет ни одного из устоявшихся исторических фактов. Нацистская Германия (вся, как целое, которое по определению «целого» включает именно ВСЕХ) – главный виновник ужасающей войны, Холокоста, гибели десятков миллионов людей. Казаки (все, как целое, которое по определению «целого» включает именно ВСЕХ) навсегда останутся в сознании евреев двуногим кровожадным зверьём. Украинцы (все, как целое, которое по определению «целого» включает именно ВСЕХ) с лихвой наработали на звание самого антисемитского народа в истории. Россия (вся, как целое, которое по определению «целого» включает именно ВСЕХ) нынешней кремлевской авантюрой, вкупе с рядом предыдущих, более мелких авантюр, прочно прилепила на свой лоб каиново клеймо братоубийственной войны – в дополнение к уркаганской распальцованной лживости, имперскому чванству и жлобской агрессии с нескрываемой претензией на мировое господство.

Вы спросите: почему? Ведь если рассматривать не «как целое», а поодиночке, атомарно, то и в самом деле «не все». Были протесты, были демонстрации, были противники режима, были праведники, спасавшие гонимых, было молчаливое несогласное меньшинство. Они-то в чем виноваты?

              В этом наивном вопросе налицо очень характерная путаница – у кого-то намеренная, у кого-то внушенная многократным повторением. Берется некая система рассмотрения (скажем, межнациональный конфликт, «страна vs страна») и в нее подставляются понятия и правила, действующие в совершенно иной системе (скажем, межчеловеческие отношения, «человек vs человек»). В первой системе солдату противостоит солдат, они усердно стреляют друг в друга, и уничтожение одного из них считается доблестью другого. Во второй системе описанное выше именуется не уничтожением, а убийством, и за это полагается не слава и медаль, а всеобщее осуждение и длительный тюремный строк.

Иными словами, вышеописанный логический трюк путаницы систем и переноса понятий представляет собой типичное мошенничество, рассчитанное, вроде бы, на дураков, но регулярно, как уже сказано, «овладевающее массами». Желательно все же не попадаться в эту элементарную логическую ловушку. Что значит «не все»? Когда берется система «страна vs страна» или «народ vs народ», или «партия vs партия», или «род vs род», или «коллектив vs коллектив», ясно, что именно «все» – по определению. Потому что в системах, где сталкиваются коллективы, действует коллективная ответственность – не только она, но преимущественно она.

Из Содома и Гоморры можно только уйти, потому что их уничтожают полностью (как целое, которое по определению «целого» включает именно ВСЕХ). А ведь там наверняка «не все» насиловали и грешили. Или «не все» так уж наслаждались грехом. Или «не все» были вовсе бессовестными. Были и такие, кто протестовал, отказывался от участия, выключал телевизор, причислял себя к молчаливому меньшинству. Проблема, однако в том, что к этим городам отнеслись «как к целому», что автоматически возложило коллективную ответственность на ВСЕХ. Избавиться от этой ответственности стало возможным лишь посредством бесповоротного и безвозвратного ухода.

ТАНАХ подчеркивает эту безвозвратность на примере жены Лота. Даже мимолетный взгляд назад (символ памяти, сочувствия, жалости – или самой что ни на есть минимальной и мимолетной причастности к коллективу) расценивается как отказ от безвозвратности, а значит, возврат к коллективной ответственности со всеми вытекающими – вернее, столбенеющими последствиями.

Помните стихотворение Джона Донна – строка оттуда стала эпиграфом к знаменитому роману Хемингуэя? Вот оно целиком, в переводе на русский:
«Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если Волной снесет в море береговой Утес, меньше станет Европа, и также если смоет край Мыса и разрушит Замок твой и Друга твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол; он звонит и по Тебе».

Часто это понимают крайне односторонне: мол, когда от человечества откалывается даже малая крошка, теряем не только мы все как целое, но и каждый в отдельности, сам по себе. Однако – тут прошу особого внимания! – у этого безусловно верного поэтического образа коллективной человеческой солидарности (в последнем слове – та же соль, что в столбе «жена Лота» на берегу Соленого моря) есть и другая, оборотная сторона: коллективная ответственность. Когда твои Суша или Утес, или Замок ведут войну, не спрашивай: «При чем тут я?» – ибо эту войну ведёшь и ты, даже будучи лично против нее. Ведешь ее в качестве малой крошки этих «Суша или Утес, или Замок».

Образ был бы еще наглядней, если бы Донн обратился не к суше, а к воде: когда в Луже/Озере/Море/Океане бушует буря, в ней волей-неволей участвуют ВСЕ капли, и нелепо утверждать, что какая-то из них была «категорически против». Колокол, звонящий в стихотворении Донна, призывает не только на скорбные похороны «отколовшейся» крошки или глыбы. С неменьшей силой он приглашает нас на казнь – иногда нашу собственную – приглашает как неотъемлемую детальку, песчинку, каплю свихнувшегося человечества или какой-либо его части, которая в очередной раз упорно лезет не вдоль, а поперек силовых линий мироздания.

Она лезет, а ее крошат, жгут, испаряют – целиком, вместе с составляющими ее злодеями и праведниками, преступниками и невиновными, замешанными и непричастными, начальниками и рядовыми – попросту стирают, как Содом и Гоморру, всех, без исключения. Стирает не «злой» или «безжалостный» Всевышний – стирают те самые силовые линии, поперек которых не следует лезть. Крутящиеся шестерни мира мало чем отличаются в этом смысле от шестеренок работающего мотора: не нужно совать туда руку – оторвет. Но ведь суют, но ведь лезут. А Колокол Донна всё звонит и звонит, и не надо спрашивать, по ком или «при чем тут я». Он звонит по ВСЕМ, в том числе – и по тебе.